Строевая байка
Они были просто созданы друг для друга: старший лейтенант Кошконогов и старший матрос Клюворылов. Как говорили остряки «на флоте только двое старших: старший матрос да старший лейтенант, а остальные все капитаны разных рангов да адмиралы».
Старший лейтенант Кошконогов, помощник военного коменданта, из морпехов, вполне оправдывал свою фамилию как охотник, Кошконогов, Цап-царапыч, охотник на любого нарушителя формы одежды и правил поведения военнослужащих в городе, охотник на «самовольщиков» и дезертиров, если таковые случались. Охотился он истово, со страстью и умением. От его цепкого кошачьего глаза не укрывался ни один нарушитель воинского благочестия, и уж тут старший («страшный») лейтенант Кошконогов был непоколебим («непокобелим»), несмотря на все оправдания и увещевания. Его знал и опасался весь военный люд гарнизона, а особенно военные строители и желторотые лейтенанты. Первых он постоянно прихватывал за выход в город «в смешанной форме одежды» — бушлат-пилотка-кеды, вторых – за зашитые спинки шинелей, ботинки без ранта, неуставные шнурки, и многое другое, что позволяли себе молодые офицеры, в погоне за имиджем бывалых мореманов. Короче, прикинь, типа жесть и очень круто…
Бравого морпеха побаивались и члены ВЛКСМ, и члены КПСС, и все прочие члены и не члены, то есть беспартийные, поскольку сам-то Кошконогов был настоящим коммунистом, причем примерным и непримиримым. Его устрашающий призрак бродил, конечно, не по Европе, но по гарнизону это уж точно.
Старший же матрос Клюворылов был самым дисциплинированным матросом Северного флота и самым толковым лодочным электриком, он же — отличник боевой и политической подготовки, секретарь комсомольской организации подводной лодки, спортсмен-легкоатлет, мастер военного дела в области радиолокации… Ну, и просто хороший парень, хотя такой должности на флоте, как известно, нет…
И вдруг эта дикая новость: старший матрос Клюворылов арестован помощником коменданта и на пять суток посажен на гауптвахту!
Это Клюворылов-то арестован?! Победитель конкурса строевых запевал, донор СССР, рационализатор, активист общества Красного Креста и Красного Полумесяца, член редколлегии Боевого листка и стенной газеты «Срочное погружение!», организатор подписной компании в шестом отсеке и подписчик журнала «Старшина-сержант», член общества дружбы СССР-Зимбабве и кто-то там еще! Можно ли было в это поверить?! И командир, и замполит, и даже старпом, не говоря уже о механике – все были в шоке.
Стали выяснять, кто и зачем отправил Клюворылова в город. Старпом не отрекался – это он поставил корабельную печать в увольнительную. Механик открестился. Доктор промолчал…
Первая мысль – матрос напился? Но это мог сделать, кто угодно, даже механик, но только не Клюворылов. Гадали, рядили, судили долго, пока замполит с трехлитровой банкой «шила» (спирта) не сходил в комендатуру и под личную ответственность не вернул донора, рационализатора и активиста в родной экипаж.
— Ну? – Спросил его командир. И Клюворылов повел честный рассказ без прикрас.
— Я хотел записаться в городской бассейн, но для этого надо было сдать все анализы…
— Короче, куда ты шел?
— В госпиталь с направлением на анализы.
— Еще короче, за что тебя задержали?
— За анализы…
— ???…
— Я нес на анализ кал… Ну, в спичечном коробке. Меня остановил патруль. Старший лейтенант сделал мне замечание, что у меня неуставные «лыки» на погонах.
— И за это задержал?!
— Никак нет. Он дал на устранение замечания два часа и разрешил идти, а потом окликнул меня и спросил, нет ли у меня спичек, у него в зажигалке газ кончился. Я сказал, что есть. Спички у меня были. Но я перепутал коробки. И когда начальник патруля открыл коробок, он очень обиделся и сказал, что я…
— Не повторяй, не надо!…
И командир затрясся в тихом беззвучном хохоте, представив лицо грозного борца за уставной порядок и воинское благочиние.
Свидетели этого исторического происшествия, а их потом набралось великое множество, комментировали кульминацию по-разному. Одни утверждали, что старший лейтенант Кошконогов, открыв коробок, тут же швырнул его в старшего матроса, но промахнулся и коробок со всем своим содержимым попал в открытое окно черной «Волги», в которой ехал большой начальник, и Кошконогова потом тоже отправили на гауптвахту. Другие свидетельствовали, что старший лейтенант бросил злополучный коробок себе под ноги и стал яростно топтать его, выкрикивая какие-то индоевропейские слова. Третьи, под присягой готовы были подтвердить, что старший лейтенант Кошконогов, аккуратно выбросил коробок в урну, а потом сказал с тихой грустью: «Товарищ старший матрос, как вам не стыдно? За всю мою многолетнюю безупречную службу меня еще никто так не оскорблял». Четвертые… Впрочем, как бы там ни было, но у этой истории есть неожиданные последствия. Начальник патруля старший лейтенант Кошконогов вдруг перестал любить ходить в патруль. Это раз. А во-вторых, он бросил курить. Это два.
Доктор же стал использовать для анализов не спичечные коробки, а пластиковые 30-граммовые баночки из-под меда. Но никаких медовых эксцессов пока не возникало.
